Ю Жуков Контроль это Хорошо

Контроль – это хорошо
Наконец-то надо всем миром был установлен долгожданный полный и абсолютный контроль. Гигантская лаборатория, состоящая из нескольких десятков мощнейших приборов, осуществляла удивительное для всех абсолютно честное и справедливое управление. Серверы обслуживали несколько сотен честнейших и порядочнейших операторов, а их работу, в свою очередь, контролировал главный мозговой центр лаборатории, который представлял из себя совершенного биоробота, лишённого каких-либо пристрастий и прочих человеческих недостатков. Работа двигалась полным ходом и человечество уже занесло одну ногу, чтобы шагнуть в бесконечную и бескрайнюю страну вечного счастья. Появлялись лишь мимолетные заминки, сотрудники центра уставали от долгих проверок результатов наблюдений и от проверок друг друга и самих себя. Но их было много и в целом работа сохраняла позитивную динамику. Но, как говорится, даже на самую отличную старуху иногда случается проруха.
Однажды в пятницу, накануне выходных, руководитель группы, занимающейся контролем интимной жизни, вызвал к себе двух самых ответственных работников, Фёдора и Василия. Ребята вошли в диалог совершенно открыто.
- Устали? – спросил у них руководитель.
- Нет, все в порядке! – ответили оба дружно.


- Вообще-то, если быть честным, то… - вдруг добавил Василий. – А нечестными мы больше никогда не сможем быть…


Начальник кивнул головой.


- То надо признаться, что устали, - закончил свою мысль Вася.


Начальник опять понимающие кивнул.


- Да, вообще офигеть как устали! – добавил Федя.


- Вот, вот! – закончил руководитель. - То-то вы вчера на полтора часа зависли перед мониторами.


- Николай Евгеньевич!... – возопили оба.


- Все, все, друзья! Я все понимаю: работаете с утра до ночи над чистотой чужого секса, так сказать. О своём собственном уже, так сказать, подумать некогда. Надо вам – в отпуск, пообщаться со своими жёнами, так сказать.


- Николай Евгеньевич, это Вы от чистого сердца или так нас аккуратно уволить хотите? Скажите правду, теперь ведь врать нельзя, - умоляюще обратился Василий.


- Вася, ну ты меня когда-нибудь убьешь! Я вам кроме правды ничего никогда не говорю. Отдохнете пару недель и вернетесь,так сказать, в строй. Я и сам бы на недельку куда-нибудь уехал, я, так сказать,тоже за собой замечать стал. Да меня сервер не отпустит…


Николай Евгенич горестно вздохнул.


- А неужели с ним, с сервером, никак нельзя договориться? – спросил Федя.


Начальник усмехнулся.


- Все мыслите по старому. Он меня не отпускает потому что мне его оставить не на кого. Нужна кристаллов честность, так сказать. Хотел вот тебя, Василий, попробовать назначить на неделю пробно, да ты сам сломался.


- Николай Евгенич, да я!... Неужели нет никого, кто б смог подменить?... Хотя в других отделах тоже люди, так сказать, ломаются, не выдерживают. Э-эх!


- То-то и оно, Васенька, - закончил начальник. – Ладно, Ладно, не будем жалобиться. Завтра получайте отпускные и айда на курорт! Все, всем доброй ночи, так сказать.


Фёдор и Василий радостные зашагали в сторону гардероба, а Николай Евгеньевич запер серверную на ключ и отправился в конец коридора. Там он произнёс специальный пароль, от которого абсолютно гладкая стена раскрылась в две стороны, и шагнул в образовавшийся проём. «Говорим только правду и знаем все про всех – кто что делает, а самого контролера прячем как древнего идола за алтарем, - размышлял Николай Евгенич. – Да и сотрудников ещё надо проверять и проверять. Да что там, я ведь и сам!...» Он почти не заметил, как оказался уже перед главным биороботом, контролёром всех контролёров. Это был сверхмощный компьютер, работающий в автономном режиме и имеющий черты мыслящего существа. Его мозг составляла программа, имитирующая искусственный интеллект и помещавшаяся на 350-ти огромных носителях. Компьютер был всегда включён.


- Привет, как дела? – раздалось из динамика, когда Николай Евгенич встал прямо лицом к монитору.


- Дела отлично… то есть не очень, - отрапортовал началь ник отдела.


- Есть проблемы? – спросил сверхкомпьютер.


- Да, попробую изложить… если ты меня сможешь понять, так сказать.


Компьютер хмыкнул в ответ и приготовился слушать.


- Многие из сотрудников центра, и тех, которыми мы так гордились, начинают, так сказать, проявлять шаткость. Надеюсь ты понимаешь о чем я…


- Да, продолжай.


- И ведь все начинали хорошо, одинаково хорошо, так сказать. Был всеобщий порыв, так сказать. Была кристальная честность и проверенное у всех желание добиваться справедливости и изменить нашу жизнь. Но по прошествии шести месяцев в людях начало что-то так сказать, угасать. А к концу года и у самых благонадёжных обозначились… так сказать, провалы.


Установилось некоторое молчание.


- Почему ты все время говоришь «так сказать»? – поинтересовался компьютер.


- Не знаю, - как-то растерянно ответил Николай Евгенич. – Я себя не контролируют когда говорю.


Опять короткое молчание.


- То, на что ты пожаловался – не стоящая проблема. Вполне объясним первоначальный порыв сотрудников, да и всех людей вообще. Любая идея несёт первоначальный запас энергии и какое-то время она производит в людях постоянное вдохновение. А потом изначальный запас исчерпывается и в людях опять начинает проявляться то, что было заложено поколениями на генетическом уровне. Но когда контроль не прекращается, он продолжает действовать ещё и ещё, во время еды, ночью, на отдыхе, то у людей меняется биохимический состав организма и честная подконтрольная жизнь, пусть уже и без вдохновения, становится для них обычным базовым явлением.


- Эту часть урока я усвоил ещё в детстве, когда сам был трудным подростком. Но я не могу усвоить вторую. Ты говоришь, что люди ошибаются, а потом происходит в них, так сказать, вечное исправление, на органическом уровне что ли.


- Да, за счёт многочисленных повторений. И это ты понял верно.


- Понял, да не усвоил, - вдруг продолжил Николай Евгенич. – Послушай, я же тебе должен, так сказать, всю правду подноготную говорить, для полного контроля? Верно?


В компьютере что-то буркнуло, потом затихло.


- Да, - раздался ответ.


- Тогда слушай. Я уже не молод, так сказать. Когда молодой был, врал часто и непорядочные вещи делал. А потом перестал… Почти перестал. Потом и совсем. И любовницу бросил и деньги от жены не таил. А когда сюда работать пошёл, так и подавно. Об одной честности и законности только, так сказать, и мечтал. Все сложилось как ты сказал, так сказать, на уровне организма. И я так думал. И успокоился уже. Но вот вдруг месяца три назад начало со мной творится что-то неимоверное. Стал вдруг вспоминать Веру Евгеньевну, а потом ещё Марию Альбертовну. И так мне их вдруг захотелось, что хоть… А в последнюю неделю я уже просто изнемог, думал, думал и, так сказать…


- Ты знаешь, что это нарушение законности, которое станет известно всем?


- Я сам не рад. А они мне лезут в башку и хочется до неимоверности.


- Выброси это из головы! – скомандовал компьютер.


- Да я ж ничего не делаю, так сказать! Но думать-то от этого не перестанешь. Это-то ты понимаешь?


Компьютер издал непонятные звуки.


Николай Евгенич вдруг сел в кресло и откинул голову на спинку.


- Послушай, - произнёс он. – Мне кажется, что ты, так сказать, морально устарел. Ты сам-то себя умеешь контролировать?


В компьютере что-то заурчало.


- Контроль – это хорошо! – раздалось из динамика.


- А я с этим и не спорю, - ответил Николай Евгенич. – Вот ты и проконтролируй: ты когда был сделан? Больше года назад. Версия, так сказать, устарела.


Компьютер бурчал и мигал монитором.


- Но правда и порядочность не изменились. Правда всегда будет одна! – провозгласил он.


- Правда-то одна. Я и не отрицаю. Но значит в программе не все было учтено. Так сказать… А то уж что-то все очень просто у тебя: за счёт многократного повторения…


- Бунт на корабле!?- раздалось из динамика.


- Не бунт, а полный контроль. И над такими вот компьютерами с динамиками тоже. А контроль – это, так сказать, хорошо.


Компьютер хрипел.


- Ну что ты теперь расхрюкался? – продолжал Николай Евгенич. – Ты понимаешь, что не в том направлении пошли?! Надо мысли и желания контролировать, а не поступки. Иначе, так сказать, толку не будет никакого. Вот ты, например, можешь сделать, чтоб я Машку с Веркой перестал хотеть? Нет. А что с тебя тогда толку?... Надо всю программу переписывать.


Николай Евгенич закрыл глаза и вдруг сморщил лицо.


- А ты представляешь, что будет, когда мысли начнут контролировать? Ты себе этого даже представить не можешь! Когда каждый к каждому в душу влезет! А, железка?!... Это ж тогда и подумать, так сказать, ничего нельзя будет! Фу-ф, вот это я ужас так ужас представил… Не, пусть лучше многократное повторение остаётся. Авось так чему-нибудь и научимся.


Николай Евгеньевич встал и поправил свой костюм.


- Ладно, не хрюкай, - сказал он великому компьютеру. – Успокойся. Это я так. Просто устал. Работаем! Так сказать… Наше дело маленькое. С криминалом, конечно, все понятней. И контролировать проще и бороться худо-бедно получается. А у нас, так сказать, на эротическом поприще… И в проблему, так сказать, глобальную. А Вера с Машей подождут…»криминальном-то отделе красная лампочка на сервере по сто раз в минуту загорается. А у нас по тысяче! Да мы и молчим. А что сделаешь? Вон Василий с Фёдором по несколько раз в день сети восстанавливают, а они то там, то там опять «тресь»! Хочется людям потихоньку трах-ся, ну что тут сделаешь? Плохо, конечно, но лучше же, чем водку пить.


Николай Евгенич стал озабоченно пробираться в угол комнаты.


- Впереди выходные, дай-ка я тебе подзарядку включу, а то, не дай Бог, ещё не дотянешь до понедельника, - заботливо сообщил он своему железному другу.


Потом сдунул пыль с нескольких приборов, зажатых в углу у стены.


- Хочешь литературку дам детективную, чтоб не скучать? Два дня всё-таки…


- Мне это не нужно! – раздражении ответили из динамика.


- Ну да, ты же робот. Тогда, так сказать, бывай!


Николай Евгеньевич вышел и закрыл дверь секретным ключом, который был зашит у него в лацкане пиджака.


«Все-таки всеобщий контроль – это хорошая вещь, - стал думать он. – Иногда, так сказать, очень бодрит. Мысли новые приходят. А лишние всякие забываются. Теперь вот очередную проблему надо будет решать. И проблему, так сказать, глобальную. А Вера с Машей подождут…»