Без труб и барабанов ЕЛЕНА КАРАМЗИНА

Без труб и барабанов

ЕЛЕНА КАРАМЗИНА·22 ОКТЯБРЯ 2015 Г.

Сатирическая сказка

В курятнике назревал бунт. Низы не хотели жить по-старому, а верхи, вернее облезлый петух Пётр Петрович, давно уже не мог управлять курами, которые его то и дело поднимали на смех. Даже яйца, насмотревшись в щель в стене на жизнь птичьего двора, учили старого предводителя курячего дворянства жизни.

- Не так кукарекаешь, - шипели куры по утрам, - не тем голосом. Не в то время. Посмотри, как гордо тянет шею гусь Потап! Какая на нём белая шуба! Ну, прям гоголь!

- Не так носишь гребень, - пищала молодёжь. - Его нужно покрасить и обколоть силиконом, чтобы он болтался, как у индюка Фёдора не на верху, а под клювом.

Даже мыши, и те вели себя как-то по-особенному несносно, вынуждая петуха тревожно просыпаться по ночам и ерошить перья, чтобы отпугнуть непрошенных гостей, таскающих куриные запасы.

Бунт чувствовался во всём. Он висел в воздухе прямо над куриными насестами, шептался в гнёздах, вырывался из мышиных нор и пах жареным. Пётр Петрович чувствовал его каждым кончиком выцветшего пера в полинялом хвосте.

«Что делать, что делать? Как быть? Что предпринять? – эти вопросы то и дело задавал себе старый управленец. - Не предприму ничего сейчас, меня точно зажарят или, ещё чего хуже, выкинут на свалку».

Свалки петух боялся больше всего на свете. Там постоянно что-то взрывалось и стреляло, пыхтело и горело. Она отравляла воздух с каждым годом больше и больше и всё ближе приближалась к птичьему двору. Когда-то, когда петух ещё вступал в права предводителя курятника, он пообещал высокому собранию, что разберётся со свалкой: разроет её лапами, закидает семенами, и там вырастет сад для будущих поколений. Будущее поколение внимало с восторгом и радостно поддакивало, обещая следовать указаниям Петра Петровича. Это был его звёздный час. Пётр Петрович одно время даже сам верил в то, что он сможет спасти куриную цивилизацию от свалки.

Первое время так и было. Всюду была чистота и порядок. Яйца вылупливались в положенный срок в своих гнёздах. Куры копали червяков и рыхлили землю. А мыши не воровали зерно, так как его хватало за забором птичьего двора на лугу. Это позже туда подползла свалка. А вначале там была природная красота и первозданная чистота. Никто не бастовал и не вредничал.

Старый петух чесал усохший гребень лапой и вспоминал, что он сделал не так. Почему так резко изменился политический климат в курятнике, где изначально все были довольны и счастливы. Думал-думал и вспомнил с чего всё началось.

Началось с выломанной доски в стене сарая в птичий двор. Тогда все бросились смотреть, а что же там такое? Как радовались куры новым впечатлениям и упрашивали Петра Петровича не заделывать «окно в Европу». И петух смалодушничал. Это было его первое поражение, и первый звоночек жаренного бунта. Вторым поражением была слабость перед лестью гуся Потапа и свиньи Марфы в результате которой произошёл отказ от всего добытого натурального и постепенный переход куриного рациона на комбикорм и сивуху. Какую выгоду от этого получил курятник, Пётр уже не помнил. Зато хорошо помнил, как напившись сивухи, отдал поля за забором свиньям на много лет в пользование, на сколько – сам не помнил. И мало того, что отдал за какие-то неведомые блага, да ещё и сам приплачивал свиньям отборным зерном за то, что они истребили на лугу все цветы и траву. Так у курятника стало не хватать зерна и соломы для своих нужд. И третьим поражением Петра Петровича стало нежелание исправить ситуацию – выгнать из своего огорода свиней, заделать дыры в стенах курятника и заставить работать отвыкшую от этого дела молодёжь. А когда спохватился, то уже не тут-то было. Курята хотели жить на широкую ногу. Им мало было свежего зерна, чистой воды и мягкой соломы. Они требовали мягкого пуха, как у уток в соседнем сарае, требовали кормушек с комбикормом и – о, ужас! – требовали походов на птицефабрику, чтобы подглядывать за голыми курами.

- О, времена! О, нравы! – кричал Пётр Петрович. – Куда смотрят учителя и родители?

А учителя и родители в это время добывали утиный пух и комбикорм для своих чад. Как же, как же – нужно жить так, как живут в соседнем сарае. Подумаешь, что наша солома натуральная, подумаешь, наше зерно не вызывает болезней. Кому нужна эта чистая вода? Подавай нам сивуху и комбикорм. От них жизнь кажется праздником, и думать вовсе не хочется ни о чём. А какие шоу устраивали на птичьем дворе? Даже книгу рекордов придумали, куда записывали самые дурацкие затеи. Такие, как вываливание в дёгте так, чтобы перья прилипали к телу, и невозможно было разобрать кто ты – мальчик или девочка, выпивание миски сивухи на скорость, поедание комбикорма в ненормальных количествах. Молодёжь резвилась, опивалась, объедалась до обморока ради записи в этой книге, а потом валялась в луже вместе со свиньями, прибежавшими поучаствовать в этом карнавале из ещё одного соседнего сарая.

В курином царстве наступил бардак. Цыплята стали вылупливаться в соседних гнёздах, а то и, вовсе, у гусей в сарае. Куры повыщипали у себя перья вокруг клювов, как у индюков, и разрисовали свои головы куриным помётом, якобы так модно. А кто-то нарастил себе клюв, как у гусынь. Курятник начал сходить с ума. Там и тут валялись пьяные курчата. Там и тут от ожирения дохли молодые курочки. Цыплята начали часто болеть и рождаться то без лап, то с двумя головами, то с пятаком свиньи. Матери кричали и плакали, прося помощи то у Петра Петровича, то у свиньи Марфы, то у гуся Потапа, а бывало, и у индюка Фёдора. Последним было всё равно, так как они были заняты уменьшением поголовья гусей, свиней и индюков, разросшихся, благодаря дармовым ресурсам курятника.

Перед общим корытом гусь и сотоварищи продумывали план мирового господства и распределения всех оставшихся благ только на тысячу голов. А остальные семь тысяч должны исчезнуть: сгореть на свалке или погибнуть от голода и болезней. Как это сделать? Да очень просто. После изготовления комбикорма и сивухи оставалось много отходов, их выбрасывали на свалку. Свалка увеличивалась и занимала всё больше и больше свободного пространства. Чем больше свалка, тем больше болезней от отравленного воздуха и отравленной воды. Натуральной пищи становится всё меньше, уже начались голодные бунты, которые требовали всё больше и больше сивухи. От этих попоек всё больше рождается больных детей. Замкнутый круг. План свиньи, гуся и индюка срабатывал.

Но не все в курятнике отупели от благ цивилизованных друзей. Жили там и мыслящие куры, не поддающиеся на пропаганду свинства и спеси. Пытались они неоднократно донести до Петра Петровича мысль будущей катастрофы. Пётр Петрович был занят дегустированием новых видов сивух и гамбургеров из переработанного комбикорма. Он пребывал в счастливом неведении о делах, творимых в курятнике. Пребывал и не собирался оттуда выходить. Но его вытащили свинья и гусь, намекая на то, что, мол, трон мирового господства четверых не вынесет. Им и троим тесно стало, а тут ещё четвёртый. Ему пора убираться на свалку, а курятник отдать свиньям, индюкам и гусям для наведения порядка и для контроля рабочей силы, которая отныне будет работать на благо свинства и спеси, ибо они победили в «холодной войне», объявленной курятнику в момент, когда на территорию птичьего двора упала доска со стены курятника.

И тут петух прозрел! Выпучил глаза и заорал на всю Ивановскую:

– Караул! Караул! Кукареку! Срочный сбор всех курей от мала до велика.

Отупевшие куры не сразу сообразили, что зовут именно их, и продолжали валятся, в обнимку со свиньями, в лужах. Тогда Пётр Петрович вспомнил о тех курах, которые приходили к нему и просили задуматься о будущем, а он их выгнал. Стыдно стало петуху, и он пошёл в дальний угол курятника просить прощения и помощи.

Его простили. Как не простить, когда на глазах гибнет всё куриное царство, когда с каждым днём ближе и ближе всёпожирающая свалка, и нет больше сил и слёз смотреть на умирающих от болезней детей. Его простили и взяли слово, что тот наведёт порядок в курятнике и выполнит первоначальные обещания, данные курам при его избрании в руководители курятника. Петух с радостью согласился. А куда ему было деваться? Другого выбора уже не осталось. Или порядок в курятнике или свалка. Правда, Пётр Петрович думал, что все куры с радостью согласятся помочь ему навести порядок в общем доме. Но куры не согласились. Много появилось в курятнике паразитов гусей и свиней, которым не понравилась идея куриного братства, где гуси с индюками теряли своё превосходство, а свиньи теряли дармовую еду.

И свиньи с гусями и индюками начали готовить оранжевый бунт. Измазались в оранжевой грязи, притащили канистры с сивухой и стали спаивать курей, подстрекая их неповиноваться петуху и, выразив недоверие, снять его с должности главы куриного царства. Им чуть это не удалось. Но те куры, что остались верны своему правителю, устроили переполох в свинарнике, и свиньи ринулись спасать своё имущество. А гуси с индюками просто струсили и тоже убежали.

И тут запахло жареным. Ленивые продажные куры, которых лишили объедков фуагра и устриц со столов свиней, стали подначивать молодёжь к неповиновению. Молодёжь стала требовать демократии, соблюдения прав меньшинств и свободы выбора. Неважно, что они сами не понимали, чего требовали. Главное, что требовать было весело, и за это наливали много сивухи и кормили гамбургерами. Бунт назревал стремительно. Напряжение в обществе доходило до критической отметки. Да и катастрофа неминуемой гибели от ползущей на курятник свалки давала о себе знать участившимися выбросами неконтролируемого огня, который мог вспыхнуть в любой момент повсеместно и сжечь всё живое до тла.

Нужно было срочно спасать кур от неминуемой гибели. Как это сделать, когда никто не хочет слушать голоса разума, не хочет повиноваться, а тем более что-то делать. Пусть делают другие, а мы полежим, посмотрим. И тут разумных кур осенило – нужно создать единый управляющий сервер. Подключить всех кур к нему и начать потихоньку менять ситуацию с патовой на критическую, с критической на нормальную, с нормальной на здоровую. Как решили, так и сделали. Первым делом собрали мастеров слова и дали им задание написать сказки, рассказы, фантастику на тему, как хорошо когда всем хорошо. А что такое всем хорошо? А это значит, что все живут в экологически чистых курятниках, со свежим сеном, натуральным зерном и чистой водой. Никто не болеет, так как нет свалки за забором и свиней с сивухой. Хорошо – это значит, что все занимаются любимым творчеством на благо всего курятника, обмениваются друг с другом плодами своего труда, работая при этом всего три часа в день, и всем всего хватает: и еды, и одежды, и радости, и всеобщего счастья.

Писатели принялись за работу. Пока писатели писали, изобретатели изобрели средства связи – мобильные телефоны для удобства общения, где бы ты ни был, с кем хочешь. Внедрили туда чипы контроля и раздали каждой курице со сказкой-инструкцией написанной мастерами слова. Единый сервер начал давать команды нужного творчества и читать фантастические рассказы, подкидывать нужные игры по строительству курятников, ферм, теплиц и оранжерей. Куры начали потихоньку выходить из кризиса. Курятник отремонтировали, залатали все дыры и починили двери и крыши, сорванные свиньями и гусями.

А в соседнем сарае, между тем свиньи, напуганные приближающейся свалкой, начали копать бункер. А гуси с индюками – строить летающее корыто. Так как ожиревшие мозги думали плохо, то и получалось всё у них плохо. То корыто взрывалось при выходе в стратосферу, то бункер обваливался. Но, напуганные скорым концом света, «мировые правители» торопились начать с начала и всё-таки успеть. Они так были заняты своими страхами, что даже не заметили, как куры постепенно стали расчищать свалку, и она отступила на дальние рубежи. А так как куры перестали мусорить, то и кормить свалку стало нечем. Свалка стала таять, воздух и вода очищаться. Но свиньям, индюкам и гусям было не до того – они запаслись в своём бункере сивухой и комбикормом на тысячу лет, закопались там и забыли коды выхода наружу.

А куры привели в порядок курятник, луга за забором птичьего двора, настроили много красивых, светлых и экологически чистых жилищ, где стали рождаться здоровые, счастливые дети и расти в окружении любящих родителей. И жить все стали долго и счастливо.