Привет, рад что заглянул.
Воды утекло много и из тысяч статей сложился Проект.
Остальное уже история, которую как правило не трогаю…
Все можем ошибаться, но…
Легкомысленный" проект во всех смыслах без цензурный- Найдешь контрАргументы- Крой, вместе посмотрим, НЕТ- посильно Присоединяйся, цель- Жизнь по итогам кризиса о масштабе которого по разным причинам ни кто" не говорит
✌ Поцелуй www.kissproject.info
ЦЕЛЬ/РЕСУРСЫ ПОЧЕМУ не оставить как есть ЧТО всех ждет КАК избежать ПИ. ДОКАЗАТЕЛЬСТВА Есть вариант 6 разделов даже в предложении
И.Лященко
2014г31 05 12 перепечатываю эту в целом хорошую статью в основнои из за коментария к ней, с учетом того что как и всегда авторы уходят от диалога по главному вопросу: Почему если милион раз везде и всегда все попытки переделать человека были без успешны в миллионн первый при сохранения основы, что то изменится?
Статья задумана как продолжение и ответ на статью Михаила Хазина в нашем Гайдпарке.
Без идеи нельзя построить новую экономику
Типичный комментарий либерального зверья:
"Потому и в жопе, что идеи везде ищем.
Нужна идея, чтобы вычислить скорость свободного падения?
Идея проста - работать населению и не воровать власти.
Как в любой нормальной стране."
или
"Идеи в экономике проходят примерно на 3-м курсе любого экономического ВУЗа"
или
"Ни новой, ни старой экономики быть не может - она одна, как закон всемирного тяготения.
Весь вопрос в устройстве государства, в его политическом, общественном строе."
Нам с 60-х годов либералы - рыночники непрерывно запихивают в глотку своей еврейской саперной лопаткой (ТМ - термин мой), будто есть "все нормальные" страны, в которых просто никто не вносил никаких этих "идей", и все там счастливы.
Я неоднократно повторял и буду повторять, что мы в России живем в говне, построенном "мыслями" этих рыночников. Они могут яростно это отрицать - будто бы в нынешней рашке построен "не капитализм". Ну, ежу понятно, что ВЫШЛО не так как в Америке или Европе. Но это именно капитализм, но переферийный, а не центральный, как в развитых странах. И НИКАКОГО ДРУГОГО из их ублюдочных антисоветских идей в начале 90-х вырости и не могло.
Либо, могут прикидываться чайниками, якобы не понимая, о чем речь и при чем здесь они лично - будто НЕ ПО ИХ ЛЕКАЛАМ в СССР административно навязали рыночные реформы по самому дебильному (из возможных) сценариев, а СССР куда-то там "свалился - развалился", причем "сам".
Тем не менее, факт остается фактом: никаких стандартных рецептов модернизации экономики и страны нет, нужно всегда думать своей головой, и любая успешная модель есть результат УНИКАЛЬНЫХ стартовых условий (как в США) и \ или (т.е., в сочетании) нетривиальной, и глубоко продуманной промышленной политики. Берешь их любимый Экономикс Брю и Макконнела, и там в предисловии английским по белому авторами написано, что они ВСЕГО ЛИШЬ честно описывают анатомию современной экономики развитых стран (в первую очередь - США), абсолютно не представляя, как достичь этого состояния.
Экономика исторична, любое состояние исторически обусловлено - это принципиально важный факт. В принципе не работает уёжищная аналогия с физикой - с частицей в потенциальной ямой, которая попадет на дно этой ямы всегда, вне зависимости от предыстории.
Универсальных зкономических законов (в убогом понимании наших туземных рыночников) НЕТ, и за их тупое и нагло вранье они давно должны быть лишены голоса в обществе. Только и именно так, ведь именно им и только им мы обязаны нынешним говном, которое даже у нормальных людей среди либералов вызывает отвращение - отсюда и окупай-Абай.
Как бы нагло не врали "рыночники", НЕТ, а главное - никогда и НЕ БЫЛО никаких готовых моделей, которые работают "автоматически", без воли людей. Слово норвежскому экономисту Эрику Райнерту.
=====================================
Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными
Разрыв между бедными и богатыми на нашей планете сегодня достиг рекордной величины и продолжает расти. Несмотря на огромные денежные вливания, осуществленные за время декад развития, начавшихся в 1970 году, несмотря на триллионы долларов, потраченные на помощь в развитии, ситуация остается удручающей. Половина населения Земли имеет доход менее 2 долл. в день. В некоторых странах максимальный уровень реальной заработной платы был зафиксирован еще в 1970-е годы. Согласно оценкам экспертов, в 1750 году разрыв между самыми богатыми и самыми бедными странами выражался отношением 2:1; с тех пор он существенно увеличился.
Цель этой книги - объяснить, почему это происходит, причем так, чтобы объяснения были понятны заинтересованному непрофессионалу из любой страны мира. Не нужно считать эту книгу попыткой популяризовать идеи доминирующей экономической теории. Напротив, автор стремится забыть ортодоксию сегодняшней экономической политики и воскресить давнюю экономическую традицию, опираясь на главный аргумент, который доступен только экономистам - исторический опыт.
Человечество платит огромную цену за бедность. Годы жизни, потерянные из-за младенческой и детской смертности, болезней, которые можно было предотвратить, и из-за общего низкого уровня продолжительности жизни, складываются в чудовищные цифры. Гражданские войны и конфликты из-за нехватки ресурсов причиняют людям боль и страдание, которых в богатых странах, как правило, удается избежать. Добавим сюда влияние, которое оказывает на бедняков ухудшающаяся экология: бедные сообщества легко оказываются в ситуации порочного круга, когда единственным способом удовлетворить нужды растущего населения становится все более жестокая эксплуатация природы.
С момента падения Берлинской стены в 1989 году мировой экономический порядок подчинен экономической теории, которая "доказывает" прямо противоположное тому, что мы наблюдаем на практике. Предполагается, что свободная международная торговля сократит разницу в доходах жителей бедных и богатых стран. Предполагается, что, если человечество не будет вмешиваться в действие естественных сил рынка, т.е. применит принцип laissez-faire, в мире воцарятся экономическая гармония и прогресс. Еще в 1926 году Джон Мейнард Кейнс (1883-1946), английский экономист, поставивший 1930-м годам диагноз "депрессия", написал книгу под названием "Конец laissez-faire". Однако в 1989 году факт падения Берлинской стены породил почти религиозную эйфорию по поводу свободного рынка, возродил мечты о мировой экономике, которая, наконец, будет соответствовать теории. Первый генеральный секретарь Всемирной торговой организации (ВТО) Ренато Руджеро объявил, что необходимо дать свободу потенциалу экономики без границ выровнять отношения между странами и регионами. Это убеждение лежит в основе идеологии Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка, международных финансовых организаций, которые с начала 1990-х годов руководят делами в большинстве бедных стран. Во многих странах это руководство привело к катастрофе.
Сегодня целая пропасть отделяет реальность стран третьего мира от идей Руджеро и мировых финансовых организаций. Вместо гармонии, предсказанной пророками нового мирового порядка, мы видим голод, войны и признаки экологической катастрофы. Постепенно мы начинаем снова принимать реальность в расчет. В 1992 году Фрэнсис Фукуяма, американский философ, специалист по международной политике и защитник либеральной демократии, в своей книге "Конец истории и последний человек" приветствовал конец холодной войны как "конец истории". Однако уже в 2006 году в книге "Америка на распутье" он отказался от своих взглядов. Он пишет, что неоконсерваторы, похоже, считали демократию естественным состоянием, в которое попадает государство сразу после того, как в нем происходит принудительная смена режима, а не результатом длительного трудоемкого процесса построения государственных институтов и проведения реформ.
В этой книге я говорю о том же, но с точки зрения экономиста. Неолибералы утверждали, что стоит только перестать контролировать работу рынка, как в мире сами собой наступят благосостояние и экономический прогресс; их не придется долго и последовательно создавать. В плане понимания экономического роста мир сейчас проходит стадию развития, которую Фрэнсис Фукуяма прошел с 1992 по 2006 год.
Мир и раньше сталкивался с тем, насколько теории экономической гармонии отличаются от жестокой экономической реальности. Мы должны считаться с этим опытом, поэтому отказаться от теории, которая считает экономическую гармонию автоматическим следствием божественным или математическим образом спланированной гармонии. Вернувшись к теории, которая считает экономическую гармонию результатом сознательной политики, мы пойдем по стопам одного из величайших деятелей европейского Просвещения, французского философа Вольтера.
15-16 января 1759 года Вольтер тайно разослал экземпляры нового романа "Кандид, или Оптимизм" в Париж, Амстердам, Лондон и Брюссель. После того как книги были доставлены в эти центры европейской книготорговли, они были напечатаны в один заранее намеченный день по всей Западной Европе, что было для того времени инновационным рыночным ходом. Подобный тактический ход имел две причины. С одной стороны, Вольтер стремился продать как можно больше книг до того, как пираты лишат его законной прибыли; с другой стороны, он хотел донести свою революционную мысль до максимально широкой аудитории, прежде чем власти осознают всю опасность его идей и примут меры. И действительно, очень скоро полиция начала изымать экземпляры "Кандида" по всей Европе и уничтожать станки, на которых они печатались. Ватикан внес труд Вольтера в список запрещенных книг. Однако все было напрасно: эта небольшая книга стала издательским феноменом XVIII века, интеллектуальным цунами, который не могли сдержать даже дамбы, возведенные совместными усилиями политической и религиозной властей.
Роман Вольтера рассказывает историю молодого Кандида, который без особого на то желания покидает родной дом, чтобы познать мир, "лучший из всех возможных миров", по словам его мудрого учителя метафизико-теолого-космологонии профессора Панглоса. Книга атакует бездеятельный, оптимистичный детерминизм, слепо доверяющий внешним силам - провидению, вере, богам или рынкам - полномочия претворять в жизнь перемены и трансформацию. Кандид сталкивается с чудовищным реальным миром бедности, мародерствующих армий, религиозных преследований, землетрясений и кораблекрушений, миром, где его невесте, прелестной Кунегунде, солдаты вспарывают живот, предварительно изнасиловав, а самого Кандида продают в рабство. Все это время Панглос продолжает проповедовать, что это лучший из всех возможных миров, пока Кандид, наконец, не задается вопросом: "Если это лучший из возможных миров, то каковы же другие?"
"Кандид" был попыткой Вольтера освободить Европу из тисков умственного рабства профессора Панглоса. Сегодня многие лидеры экономической ортодоксии находятся в плену подобного чудовищного оптимизма и нуждаются в освобождении от него. Сегодняшняя панглосова экономическая теория строится сверху вниз - на основании произвольно выбранных предпосылок и метафор из астрономии и физики. Эта теория описывает гармоничную вселенную, сшитую точно по мерке правящей теоретической моды. Альтернативная теория, которую некоторые из нас пытаются возродить, напротив, строится снизу вверх - на основании наблюдений за реальностью, зачастую равнодушной к экономическому развитию. Вместо того чтобы пытаться устранить препятствия на пути к процветанию, необходимо смотреть на развитие объективно - как на следствие сознательной и решительной политики.
Отличительная черта панглосовой логики в том, что все происходящее она объясняет вопреки здравому смыслу. Так, мировые финансовые организации иногда утверждают, что массовый исход отчаянно бедных людей из стран третьего мира, где они не могут найти работу, - это благо, потому что их денежные переводы безработным родственникам, оставшимся дома, улучшают общий баланс выплат в бедных странах. При этом ежедневно бесчисленное количество иммигрантов рискуют жизнью, пытаясь попасть из стран с избыточным населением в страны с избыточным богатством. Многие из них погибают в пути, а те, кто выживает, страдают от эксплуатации и враждебного отношения к себе в чужих странах - все ради того, чтобы спасти семьи от голодной смерти.
Другая особенность подобного мышления заключается в том, что базовые предпосылки модели "лучшего из всех возможных миров" никогда не ставят под сомнение. Факты реальности фильтруют таким образом, чтобы отсеять все наблюдения, противоречащие предсказанным последствиям. Если же реальность агрессивно заявляет о себе, как сегодня, объяснения изыскивают вне основной модели. Бедность провозглашают следствием расовых, культурных или географических особенностей; ее причину находят в чем угодно, кроме ортодоксальной экономической теории. Поскольку панглосова экономическая модель считается совершенной, ее провал просто обязаны объяснять неэкономические факторы.
Мысль Вольтера, а также причина, по которой власти делали все возможное, чтобы эту мысль искоренить, заключалась в том, что мир несовершенен, что каждый должен активно стараться его улучшить, а не пускать события на самотек. Чтобы сохранить гражданское общество, не говоря уже о том, чтобы достичь какого-то прогресса, необходимы усилия и постоянная бдительность. Реформы Просвещения и коммерческие общества, появившиеся тогда в Европе, были многим обязаны духу "Кандида". В XXI веке, когда мы начинаем осознавать величие космоса и случайность эволюции, мысль Вольтера о том, что мир, возможно, не был создан с учетом всех капризов и предпочтений человечества, должна казаться очевидной. Однако экономисты и политики сегодня твердят нам со всей уверенностью и авторитетностью мертвых теологов, что мир был бы идеален, начни мы только практиковать laissez-faire и позволь индивидуальным инстинктам, которые принято считать рациональными, свободно взаимодействовать друг с другом, безо всякого вмешательства, кроме самого необходимого. Некоторые даже утверждают, что нужно приватизировать основные общественные институты, например законодательную систему, и доверить все общество целиком чудесной гармонии рынка; предполагается, что теоретический совершенный рынок страхования в таком случае будет охранять нас от приватизированного правосудия.
Но гармония не является естественным состоянием общества. Наивно думать, что законы космоса (если они вообще существуют) всегда на стороне общества и что, слепо подчинившись им, человек достигнет гармонии. Веру в рынок зачастую трудно отличить от веры в провидение или в доброту божественной силы. С какой стати космос должен быть скроен по мерке таких идиосинкратических и исторически условных понятий, как "капитализм" и "глобализация"? Избавившись от фантастической идеи, что обогащением народов управляют законы природы, мы можем приступить к оценке того, как и почему определенные экономические принципы в прошлом оказывались для обогащения народов плодотворными и как мы можем использовать этот успешный опыт в будущем.
Критическая мысль Вольтера была, в частности, направлена против les economistes, группы, которую в истории экономической мысли называют физиократами (по аналогии с демократией - правлением людей, физиократия означает правление природы). Доминирующая сегодня экономическая наука считает, что ведет свое начало от физиократов, которые верили, что богатство народов должно происходить исключительно от сельского хозяйства. Однако физиократы доминировали на экономической арене недолго, а там, где они задержались у власти (как во Франции), их принципы привели к нищете и голоду. Почти все важнейшие европейские мыслители той поры - от французов Вольтера и Дидро до итальянца аббата Галиани и шотландца Давида Юма - были яростными антифизиократами. Даже во Франции, на родине физиократии, лучше всего продавались и были наиболее влиятельными экономические труды авторов-антифизиократов, а до Англии движение физиократов вообще не добралось. Борьба Вольтера с физиократами интересна нам среди прочего тем, что изучая одну теорию, мы одновременно получаем информацию об аналогичных теориях - тех, что приводят к аналогичным результатам в аналогичных обстоятельствах. Сегодня движение "Право на питание" (Right to Food) признает, что право человека на питание может входить в конфликт с принципами свободной торговли; в 1774 году, когда назревала французская революция, этот же аргумент звучал из уст французского антифизиократа Симона Ленге. Хотя антифизиократы и одержали тогда победу в плане практической деятельности, в сегодняшних учебниках по экономической науке эта победа не отражена. История экономической мысли существует в достойной изумления изоляции от того, что на самом деле происходило не только в экономической политике, но и в смежных дисциплинах, таких как философия - вотчина Вольтера.
Книга, которую вы держите в руках, начинается с описания типов экономического мышления, а продолжается рассуждением о том, почему необходимо положить конец почти всемирной монополии доминирующей сегодня экономической теории. Теория торговли английского экономиста Давида Риккардо, датированная 1817 годом, стала осью всемирного экономического порядка. Хотя мы видим, что свободная торговля в некоторых обстоятельствах делает людей беднее, а не богаче, правительства западных стран продолжают на ней самодовольно настаивать, а в качестве поощрения за ее принятие предлагают бедным странам большую финансовую помощь. Получается, что добрые намерения тех, кто призывает оказывать больше помощи бедным странам, служат прикрытием безрассудству сегодняшней экономической ортодоксии в ее практическом воплощении. Таким образом, пока идеализм и щедрость покрывают сюрреалистическую, а иногда криминальную и коррумпированную реальность, догма глобальной свободной торговли продолжает царить в мире. Понимание проблем, которые несет в себе правящая экономическая теория, и воскрешение альтернативных подходов - это необходимая отправная точка.
В первой главе книги рассказано о существующих типах экономической теории, а также о той разнице, которая зачастую существует между "высокой теорией" и практической реализацией ее экономических принципов. Во второй главе прослеживается череда авторов, которые сегодня считаются каноническими, от физиократов до Адама Смита с Давидом Рикардо и далее, до стандартной теории учебника по экономике. Этой ветви развития противопоставлен куда более старый и менее абстрактный Другой канон экономической науки, тот самый, который определял экономические принципы во времена, когда нынешние богатые страны совершали исторический переход от бедности к богатству; он сформировал, к примеру, успешную политику, которую Англия вела с 1485 года, а также породил План Маршалла, начатый после Второй мировой войны.
В третьей главе я утверждаю, что у истоков успешного развития лежит то, что экономисты просвещения называли эмуляцией {англ. emulation), а вовсе не сравнительное преимущество или свободная торговля. В данном контексте эмуляция - это имитация с целью сравняться или превзойти. Если племя, живущее через реку, сделало шаг в развитии от каменного к бронзовому веку, то ваше собственное племя стоит перед, выбором: придерживаться своего сравнительного преимущества в каменном веке либо попытаться эмулировать соседнее племя и выраcmи вслед за ним до уровня бронзового века. До Давида Риккардо никто не сомневался, что эмуляция -это лучшая возможная стратегия, так что исторически главным следствием теории торговли Рикардо стало то, что она впервые позволила оправдать колониализм с этической точки зрения. Мы полностью забыли тот факт, что все страны, которые сегодня богаты, обязательно проходили через период, когда эмуляция была их главной стратегией; мы объявили незаконными ключевые инструменты, необходимые для эмуляции. В третьей главе история экономических стратегий - знание того, какие стратегии в прошлом успешно способствовали развитию - используется для разработки теории неравномерного экономического развития. Сегодняшняя экономическая наука подобных научных изысканий не признает. Вместо этого в современной теории торговли экономическая гармония считается базовой предпосылкой. В защиту свободной торговли существует много аргументов, но теория Давида Рикардо, как утверждается в четвертой главе, к этим аргументам не относится. Детальное изучение экономики производства позволяет понять, что лучшие аргументы в защиту глобализации являются одновременно и лучшими аргументами против преждевременного вступления бедных стран в мировую экономику. Теория Рикардо оказывается верной во многих случаях, но причины, по которым она оказывается верна, неверны. Рикардианскую теорию высоко ценят как левые, так и правые политики, поэтому критиковать ее весьма сложно. Правые политики считают теорию торговли Рикардо доказательством того, что капитализм и неограниченная международная торговля - благо для жителей планеты. Преимущество свободной торговли доказывается на основании того, что экономисты называют трудовой теорией ценности, т.е. учения о том, что человеческий труд - это единственный источник ценности. На этой теории основывается также марксистская идеология. По моему мнению, трудовая теория ценности куда лучше подходила для того, чтобы убедить промышленных рабочих XIX века выйти на улицы, чем для того, чтобы объяснять происхождение богатства и бедности в современном мире. Польский математик Станислав Улам однажды спросил нобелевского лауреата по экономике Пола Самуэльсона в 1949 году утверждавшего, что свободная торговля приведет сокращению разницы в доходах во всех странах мира, известна ли ему экономическая идея, которая была бы универсально истинна, но при этом неочевидна? Самуэльсон назвал принцип сравнительного преимущества; согласно этому принципу, свободная торговля между двумя странами обязательно будет взаимовыгодной, если у них неидентичные относительные издержки производства. Получается, что тот, кто критикует философское основание доктрины свободной торговли, не просто подвергается нападкам со стороны обоих политических флангов - и левого, и правого, но ставит под сомнение притязания экономической науки на точность. Эта книга возрождает традицию, согласно которой экономика не только не является точной наукой, но и никогда не сможет ею стать.
В пятой главе утверждается, что во многих бедных странах мы наблюдаем процессы, противоположные развитию и прогресса - регресс и примитивизацию. Механизмы, приводящие к примитивизации, даны на примере Монголии, Руанды и Перу. Возвращаясь к приведенному выше примеру двух племен, можно сказать, что еще несколько десятилетий назад повсеместно признавалось, что даже не самое развитое племя может повысить свой уровень жизни, войдя в бронзовый век. Однако Берлинская стена погребла под собой понимание того, что лучше иметь в стране неэффективный сектор обрабатывающей промышленности, чем не иметь его вообще. Новая экономическая логика привела к падению уровня реальной зарплаты во многих странах Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки.
В шестой главе обсуждаются способы решения проблем бедности, которые в последнее время предлагает человечеству мейнстримовая экономическая наука. Чтобы найти лекарство от бедности, надо отличать базовые аспекты экономического развития от явлений, которые являются сопутствующими или даже симптомами проблемы. В главе утверждается, что из-за своего нежелания критически оценить основные метафоры, предпосылки и постулаты стандартной экономической науки, современные экономисты шли по длинной цепочке ложных следов: они искали корни проблемы где угодно, только не в системе производства. Те же люди, что стояли у власти в 1990-е годы, продолжают оставаться идеологическими лидерами процесса, который в конечном итоге должен привести к восстановлению экономики бедных стран. Это так же умно, как просить совета о градостроительстве у гунна Атиллы.
В седьмой главе я утверждаю, что знание исторического процесса развития может уберечь нас от стратегии, которая внешне кажется логичной, но в реальности может быть чрезвычайно разрушительной. Бедным странам навязывают свободную торговлю, а богатые страны в это время ограничивают импорт сельскохозяйственной продукции из стран третьего мира и субсидируют собственное сельское хозяйство. Мы придаем большое значение отказу от этой несправедливой политики, однако, как мы увидим на примерах из XVIII века, отказ от сельскохозяйственных тарифов - это давно известный прием из арсенала колониальной политики. Какой бы несправедливой ни казалась нам эта практика, если мы слишком сконцентрируемся на ней, то рискуем лопасть в панглосову ловушку: только при идеально свободной торговле и laissez-faire мечты об экономической гармонии претворяются в реальность. Сегодня ВТО утверждает, что южные страны остаются бедными, потому что северные защищают свое сельское хозяйство. Я пытаюсь доказать: чтобы голодающий юг разбогател, недостаточно просто дать ему возможность продавать свои продовольственные товары на север.
Мы не сможем сделать бедных богатыми при помощи прямолинейной, наивной доброты. Мир настолько сложен, что надо думать о системных и долгосрочных результатах наших действий. Вполне естественно, что люди, которые видят отсталое сельское хозяйство Африки, хотят помочь Африке, сделав это сельское хозяйство эффективней. Однако философ и экономист времен Просвещения Давид Юм предполагал, что лучший способ увеличить эффективность сельского хозяйства - пойти кружным путем и увеличить сначала эффективность обрабатывающей промышленности; исторические факты последней тысячи лет подтверждают его идею. В экономической науке периода Просвещения поиск оптимального баланса между разными экономическими секторами считался одной из важнейших задач; сегодня же эта задача полностью забыта.
Если мы сами станем есть меньше, в третьем мире еды от этого не прибавится: сегодняшний голод - это следствие недостаточной покупательной способности, а не недостаточного количества еды в мире. Точно так же, закрыв сельское хозяйство стран "первого" мира, мы не поможем развить его третьем мире. В книге я утверждаю, что нам необходимо заключить сделку, согласно которой странам "первого" мира разрешалось бы защищать свое сельское хозяйство (но не разрешалось бы скидывать излишки его производства по бросовой цене на мировые рынки), а странам третьего мира разрешалось бы защищать свою обрабатывающую промышленность и сектор продвинутых услуг. Это единственная политика, которая в последние 500 лет обеспечивала странам успешное экономическое развитие.
Человечество забыло, как богатели многие страны, а ведь прошло всего 50 лет. Теперь наши попытки решить проблему бедности, пусть и предпринимаются из самых лучших побуждений, направлены лишь на облегчение симптомов бедности, а не на искоренение ее глубинных причин. В главе рассказывается о составляющих проекта "Цели тысячелетия": в два раза сократить количество людей, живущих на 1 долл. в день, уменьшить количество голодающих и больных, снизить детскую смертность, способствовать распространению образования и улучшению экологии. Я утверждаю, что цели тысячелетия и кампания по борьбе с бедностью ориентированы скорее на облегчение страданий, которые приносит людям бедность, недостаточно уделяя внимания структурным изменениям, которые способствовали бы экономическому развитию бедных стран. Сегодняшний подход приведет не к созданию демократии и развития, какими бы благородными ни были намерения его идеологов, а к разрушительному благотворительному колониализму, позволяющему богатым странам сохранять свою власть над бедными. Я не хочу сказать, что мы не должны пытаться облегчить страдания бедных путем денежной помощи, но мы должны решить другую, не менее важную задачу - как бедным странам стать богаче без нашей помощи. Сторонники свободной торговли часто прибегают к подобным аргументам, защищая свою политику, но между ними и мной есть принципиальное различие: когда я говорю, что для бедняков мира развитие важнее помощи, то выступаю за развитие, которое послужит интересам бедняков, и против того, чтобы они пассивно принимали денежные переводы, которые в итоге приведут их к скрытой форме колониальной зависимости.
В заключительной главе рассказывается, как создавать страны среднего достатка, в которых все граждане имеют цель и право на предметы первой необходимости и предметы минимальной роскоши. С точки зрения теории и экономической политики, чтобы этого достичь, не требуется радикальных мер. Требуется лишь вернуться к стратегиям торговли и развития, которые были в ходу сразу после окончания Второй мировой войны, в том виде, в котором они были зафиксированы, например, в 1948 году в Гаванской хартии ныне не существующей Международной организации торговли. Иными словами, требуется подчинить абстрактную цель установления свободной торговли другим целям, напрямую связанным с благосостоянием людей.
Эту книгу я писал преимущественно для трех групп читателей. Во-первых, главная теоретическая задача этой книги состоит в том, чтобы показать моим коллегам-экономистам, почему стандартная теория международной торговли в том виде, в каком она сегодня применяется, неуместна и даже вредна, когда в торговые отношения вступают страны, находящиеся на разных уровнях развития. Теоретическая база этой книги - эволюционная, или шумпетерова экономическая наука, с добавлением давно известных и современных элементов теории исторической и институциональной школ. Экономическая теория Йозефа Шумпетера (1883-1950) сегодня в моде, эта книга верна предпочтению, которое Шумпетер оказывал учениям континентальных экономистов перед теориями их британских современников, Адама Смита (1723-1790) и Давида Рикардо (1772-1823). Вспомним, что вердикт Шумпетера относительно абстрактной теории Рикардо был весьма однозначен: "Это превосходная теория, которую никогда нельзя будет опровергнуть,- в ней есть все, кроме смысла". Так же как главные экономисты XX века Джон Мейнард Кейнс (1883-1946) и Йозеф Шумпетер, эта книга защищает принципы до-смитовой экономической науки, так называемого меркантилизма. Профессиональным экономистам, вероятно, интереснее покажутся приложения к книге.
Во-вторых, я хотел, чтобы читатели, которые не имеют специального образования, закончив читать книгу, поняли ее главную мысль. Сложный экономический язык, который я попытаюсь демистифицировать, маскирует неоспоримый факт: богатые страны разбогатели благодаря тому, что десятилетиями, а иногда и веками их правительства и правящая элита основывали, субсидировали и защищали динамичные отрасли промышленности и услуг. Все они эмулировали наиболее процветающие страны своего времени, развивая производственные структуры в тех областях, где был сконцентрирован технологический прогресс. Таким образом, они создавали ренту (прибыль, превышающую нормальный уровень дохода), которая распространялась на капиталистов в форме более высоких прибылей, на рабочих в форме более высоких зарплат и на правительство в форме больших налоговых поступлений. По сути своей колониализм - это система, которая стремится не допустить развития этих эффектов в колониях. Колонии (бедные страны) специализируются на видах деятельности, для которых типична хотя бы одна из следующих черт: во-первых, скорее убывающая, чем возрастающая отдача; во-вторых, они лишены потенциала по накоплению знаний и технического опыта; в-третьих, плоды этого накопления, вместо того чтобы приводить к богатству самой страны, приводят к снижению цен на ее продукцию для покупателей из богатых стран. То, что мы называем развитием, является рентой, основанной на знании и технологиях, и эту ренту зачастую подкрепляет, а не наоборот, свободная торговля между странами, стоящими на разных уровнях развития. Из этого следует, что одни страны специализируются на богатстве, а другие в соответствии со своим сравнительным преимуществом - на бедности.
И профессионалы, и непрофессионалы должны оценить тот факт, что основная разница между богатыми и бедными странами в том, что все богатые страны прошли этап развития без свободной торговли, который в случае своей успешности приводил к тому, что свободная торговля становилась им выгодна. Эта стадия в истории нынешних развитых стран сегодня запрещена: бедным странам не разрешается эмулировать экономический строй богатых стран. Рынки способны чудодейственным образом искоренить бедность не больше, чем решить проблемы глобального потепления или загрязнения окружающей среды. Только уверенная в себе и решительно настроенная общественность богатых стран может обеспечить правительствам бедных стран возможность свободно принимать решения, которые были бы выгодны жителям этих стран. Это значит, что мы должны отвергнуть и предполагаемую рациональность ортодоксии свободной торговли, и этичность "справедливой" системы глобальной торговли. Справедливая торговля в сегодняшнем мире может вообще не коснуться проблемы нищеты. Это значит, что мы должны следить за своими правительствами, чтобы они не вмешивались во внутренние дела бедных стран. Эти меры гораздо скорее, чем агитация за снижение тарифов на сельскохозяйственную продукцию, помогут бедным людям во всем мире.
В заключение я хотел бы обратиться к тем, кто живет в бедных странах, к третьей группе моих читателей. Я надеюсь, что эта книга поможет вам понять механизмы создания богатства и бедности и создаст понятийный аппарат, в рамках которого можно будет начать обсуждение способов искоренения бедности в ваших странах. Понимание этих механизмов положит начало обсуждению проблемы и поможет найти стратегию, которая заполнит свободное пространство для политических маневров, которое сейчас открывается для бедных стран. Я постарался не указывать, что считаю нужным сделать для стимуляции развития, но предположить, что посоветовали бы сделать великие инженеры развития Европы и Соединенных Штатов. Я надеюсь, что итоговой будет следующая идея: чтобы понять причины процветания Европы и Америки, надо изучать стратегию и тактику тех, кто это развитие создавал, а не советы их забывчивых последователей.
Эрик РАЙНЕРТ
======================================
Обсуждение книги
Мнение высказывает Валерий Фадеев, директор ИНОП, главный редактор журнала «Эксперт», член Общественной палаты РФ22 Апреля 2011, 17:38:32
Я не был на дискуссии, я до неё не добрался из-за пробок. Но это одна из немногих разумных книг, вышедших за это время. Вообще, экономическая наука находится в глубоком упадке, уже несколько десятилетий. И Райнерт пытается вернуть какую-то традицию, традицию более глубокого, неизмененного взгляда на экономику. Я не могу сказать, что книга самого Райнерта чрезвычайно глубока, но тем не менее она скорее находится в русле старой экономики, до той поры как экономисты и студенты были оболванены новой экономической войны, восторжествовавшей после войны или скорее в семидесятые.-восьмидесятые годы. Книга Райнерта очень важна для России, потому что мы тут оболванены в ещё большей степени. Хотя нельзя сказать, что у нас нет экономистов думающих, но мейнстрим, безусловно, одурманенный. Вы знаете, у нас принято считать, как я недавно слышал на одной важной тусовке, среди экспертов мнения существует консенсус. Вот и у нас, к сожалению, существует консенсус и почти невозможна дискуссия. А книга Райнерта она важна именно в этом плане - в плане возрождения дискуссии. Дискуссия невозможна не потому что злые политические силы мешают этим дискуссиям, а потому что дискутировать стало не о чем. Восторжествовала в экспертной среде одна точка зрения, чрезвычайно искажающая экономическую реальность. Эта книга может помочь задумать о том, как в реальности функционирует современная экономика. Она направлена на тех, кто ещё в состоянии воспринять хоть что-то похожее на экономическую науку.
Мнение высказывает Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений, кандидат политических наук22 Апреля 2011, 17:38:32
Если честно, в этой книге нет ничего такого сенсационного, абсолютно неожиданного, но она отражает поворот в интеллектуальном знании, который выражен её успехом. Собственно, эта книга стала очень популярной и на Западе, и, в общем-то, похоже, будет весьма популярна и в России, что свидетельствует о том, что неолиберальная парадигма экономического развития вызывает все большее сомнение и не только критику слева и критику со стороны той части общества, которая страдает от этой политики, но и растущее недовольство, растущее сомнение у средних слоев, среди представителей даже политической элиты, экспертного сообщества, - мы видим начало определенного идеологического разворота.Эта книга и то, что она получила уже массу позитивных рецензий, это всё свидетельствует о том, что она является определенным симптомом поворота общественного мнения экспертного сообщества в России.Собственно, дискуссия нужна была для того, чтобы, во-первых, высказать свои мнения, поскольку нам, с одной стороны, Колташову, мне и многим другим в целом книга эта очень симпатична и вызывает поддержку, но, с другой стороны, она вызывает и определенные вопросы, как политические и неполитические. И ещё у неё есть целый рядпоклонников в России, в основном журнала “Эксперт”, люди, которые воспринимают эту книгу как руководство к действию.И в этом смысле было очень интересно сопоставить мнения, потому что видно, как некий поворот формируется, когда люди начинают понимать, насколько необходимо возрастание роли государства, насколько ограничены возможности рынка, насколько очевидна необходимость реиндустриализации как единственного сценария развития. Растут либеральные рыночные методы экономической политики, но в этом плане есть всеобщее настроение.С другой стороны, например, мы считаем что книга Райнерта на самом деле недостаточно радикальна в своих подходах и в большей степени основана на упрощенной политике государства: когда все проблемы, которые связаны с развитием, организуемым государством, недооцениваются и игнорируются.Именно потому что государство должно играть важную роль в развитии, и просто потому что никаких других вариантов даже в либеральных моделях не существует, именно поэтому мы предполагаем вопрос о природе и о механизмах государства, его сущности, принципиальным.Дискуссия прошла успешно, потому что было очень много людей, в магазине Циолковского не хватало места, - а это показатель. Ну, кроме того, были достаточно качественные выступления, осмысленные, толковые. Потому что дискуссия иногда выливается в шумиху некоторую (у нас тоже такое бывает), либо в то, что каждый высказывает свое мнение, в общем, практически не слушая окружающих. Я думаю, что эта дискуссия была хорошая, потому что были выступления, в которых человек где-то совпадал с нами, а где-то не совпадал, - это очень хороший прецедент дискуссии. Когда люди вообще ни с чем не согласны, тогда дискуссия делается вообще невозможной. Для того, чтобы была дискуссия или спор, нужно, чтобы было поле согласия - допустим, если вы на 70% согласны, на 30% несогласны, тогда вам очень интересно и полезно подискутировать. Это хорошая, интеллектуальная работа, и мне кажется, что это был именно такой случай, - когда есть баланс совпадений и несовпадений взглядов, возникает спор
Воды утекло много и из тысяч статей сложился Проект.
Остальное уже история, которую как правило не трогаю…
Все можем ошибаться, но…
Легкомысленный" проект во всех смыслах без цензурный- Найдешь контрАргументы- Крой, вместе посмотрим, НЕТ- посильно Присоединяйся, цель- Жизнь по итогам кризиса о масштабе которого по разным причинам ни кто" не говорит
✌ Поцелуй www.kissproject.info
ЦЕЛЬ/РЕСУРСЫ ПОЧЕМУ не оставить как есть ЧТО всех ждет КАК избежать ПИ. ДОКАЗАТЕЛЬСТВА Есть вариант 6 разделов даже в предложении
И.Лященко
2014г31 05 12 перепечатываю эту в целом хорошую статью в основнои из за коментария к ней, с учетом того что как и всегда авторы уходят от диалога по главному вопросу: Почему если милион раз везде и всегда все попытки переделать человека были без успешны в миллионн первый при сохранения основы, что то изменится?
Статья задумана как продолжение и ответ на статью Михаила Хазина в нашем Гайдпарке.
Без идеи нельзя построить новую экономику
Типичный комментарий либерального зверья:
"Потому и в жопе, что идеи везде ищем.
Нужна идея, чтобы вычислить скорость свободного падения?
Идея проста - работать населению и не воровать власти.
Как в любой нормальной стране."
или
"Идеи в экономике проходят примерно на 3-м курсе любого экономического ВУЗа"
или
"Ни новой, ни старой экономики быть не может - она одна, как закон всемирного тяготения.
Весь вопрос в устройстве государства, в его политическом, общественном строе."
Нам с 60-х годов либералы - рыночники непрерывно запихивают в глотку своей еврейской саперной лопаткой (ТМ - термин мой), будто есть "все нормальные" страны, в которых просто никто не вносил никаких этих "идей", и все там счастливы.
Я неоднократно повторял и буду повторять, что мы в России живем в говне, построенном "мыслями" этих рыночников. Они могут яростно это отрицать - будто бы в нынешней рашке построен "не капитализм". Ну, ежу понятно, что ВЫШЛО не так как в Америке или Европе. Но это именно капитализм, но переферийный, а не центральный, как в развитых странах. И НИКАКОГО ДРУГОГО из их ублюдочных антисоветских идей в начале 90-х вырости и не могло.
Либо, могут прикидываться чайниками, якобы не понимая, о чем речь и при чем здесь они лично - будто НЕ ПО ИХ ЛЕКАЛАМ в СССР административно навязали рыночные реформы по самому дебильному (из возможных) сценариев, а СССР куда-то там "свалился - развалился", причем "сам".
Тем не менее, факт остается фактом: никаких стандартных рецептов модернизации экономики и страны нет, нужно всегда думать своей головой, и любая успешная модель есть результат УНИКАЛЬНЫХ стартовых условий (как в США) и \ или (т.е., в сочетании) нетривиальной, и глубоко продуманной промышленной политики. Берешь их любимый Экономикс Брю и Макконнела, и там в предисловии английским по белому авторами написано, что они ВСЕГО ЛИШЬ честно описывают анатомию современной экономики развитых стран (в первую очередь - США), абсолютно не представляя, как достичь этого состояния.
Экономика исторична, любое состояние исторически обусловлено - это принципиально важный факт. В принципе не работает уёжищная аналогия с физикой - с частицей в потенциальной ямой, которая попадет на дно этой ямы всегда, вне зависимости от предыстории.
Универсальных зкономических законов (в убогом понимании наших туземных рыночников) НЕТ, и за их тупое и нагло вранье они давно должны быть лишены голоса в обществе. Только и именно так, ведь именно им и только им мы обязаны нынешним говном, которое даже у нормальных людей среди либералов вызывает отвращение - отсюда и окупай-Абай.
Как бы нагло не врали "рыночники", НЕТ, а главное - никогда и НЕ БЫЛО никаких готовых моделей, которые работают "автоматически", без воли людей. Слово норвежскому экономисту Эрику Райнерту.
=====================================
Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными
Разрыв между бедными и богатыми на нашей планете сегодня достиг рекордной величины и продолжает расти. Несмотря на огромные денежные вливания, осуществленные за время декад развития, начавшихся в 1970 году, несмотря на триллионы долларов, потраченные на помощь в развитии, ситуация остается удручающей. Половина населения Земли имеет доход менее 2 долл. в день. В некоторых странах максимальный уровень реальной заработной платы был зафиксирован еще в 1970-е годы. Согласно оценкам экспертов, в 1750 году разрыв между самыми богатыми и самыми бедными странами выражался отношением 2:1; с тех пор он существенно увеличился.
Цель этой книги - объяснить, почему это происходит, причем так, чтобы объяснения были понятны заинтересованному непрофессионалу из любой страны мира. Не нужно считать эту книгу попыткой популяризовать идеи доминирующей экономической теории. Напротив, автор стремится забыть ортодоксию сегодняшней экономической политики и воскресить давнюю экономическую традицию, опираясь на главный аргумент, который доступен только экономистам - исторический опыт.
Человечество платит огромную цену за бедность. Годы жизни, потерянные из-за младенческой и детской смертности, болезней, которые можно было предотвратить, и из-за общего низкого уровня продолжительности жизни, складываются в чудовищные цифры. Гражданские войны и конфликты из-за нехватки ресурсов причиняют людям боль и страдание, которых в богатых странах, как правило, удается избежать. Добавим сюда влияние, которое оказывает на бедняков ухудшающаяся экология: бедные сообщества легко оказываются в ситуации порочного круга, когда единственным способом удовлетворить нужды растущего населения становится все более жестокая эксплуатация природы.
С момента падения Берлинской стены в 1989 году мировой экономический порядок подчинен экономической теории, которая "доказывает" прямо противоположное тому, что мы наблюдаем на практике. Предполагается, что свободная международная торговля сократит разницу в доходах жителей бедных и богатых стран. Предполагается, что, если человечество не будет вмешиваться в действие естественных сил рынка, т.е. применит принцип laissez-faire, в мире воцарятся экономическая гармония и прогресс. Еще в 1926 году Джон Мейнард Кейнс (1883-1946), английский экономист, поставивший 1930-м годам диагноз "депрессия", написал книгу под названием "Конец laissez-faire". Однако в 1989 году факт падения Берлинской стены породил почти религиозную эйфорию по поводу свободного рынка, возродил мечты о мировой экономике, которая, наконец, будет соответствовать теории. Первый генеральный секретарь Всемирной торговой организации (ВТО) Ренато Руджеро объявил, что необходимо дать свободу потенциалу экономики без границ выровнять отношения между странами и регионами. Это убеждение лежит в основе идеологии Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка, международных финансовых организаций, которые с начала 1990-х годов руководят делами в большинстве бедных стран. Во многих странах это руководство привело к катастрофе.
Сегодня целая пропасть отделяет реальность стран третьего мира от идей Руджеро и мировых финансовых организаций. Вместо гармонии, предсказанной пророками нового мирового порядка, мы видим голод, войны и признаки экологической катастрофы. Постепенно мы начинаем снова принимать реальность в расчет. В 1992 году Фрэнсис Фукуяма, американский философ, специалист по международной политике и защитник либеральной демократии, в своей книге "Конец истории и последний человек" приветствовал конец холодной войны как "конец истории". Однако уже в 2006 году в книге "Америка на распутье" он отказался от своих взглядов. Он пишет, что неоконсерваторы, похоже, считали демократию естественным состоянием, в которое попадает государство сразу после того, как в нем происходит принудительная смена режима, а не результатом длительного трудоемкого процесса построения государственных институтов и проведения реформ.
В этой книге я говорю о том же, но с точки зрения экономиста. Неолибералы утверждали, что стоит только перестать контролировать работу рынка, как в мире сами собой наступят благосостояние и экономический прогресс; их не придется долго и последовательно создавать. В плане понимания экономического роста мир сейчас проходит стадию развития, которую Фрэнсис Фукуяма прошел с 1992 по 2006 год.
Мир и раньше сталкивался с тем, насколько теории экономической гармонии отличаются от жестокой экономической реальности. Мы должны считаться с этим опытом, поэтому отказаться от теории, которая считает экономическую гармонию автоматическим следствием божественным или математическим образом спланированной гармонии. Вернувшись к теории, которая считает экономическую гармонию результатом сознательной политики, мы пойдем по стопам одного из величайших деятелей европейского Просвещения, французского философа Вольтера.
15-16 января 1759 года Вольтер тайно разослал экземпляры нового романа "Кандид, или Оптимизм" в Париж, Амстердам, Лондон и Брюссель. После того как книги были доставлены в эти центры европейской книготорговли, они были напечатаны в один заранее намеченный день по всей Западной Европе, что было для того времени инновационным рыночным ходом. Подобный тактический ход имел две причины. С одной стороны, Вольтер стремился продать как можно больше книг до того, как пираты лишат его законной прибыли; с другой стороны, он хотел донести свою революционную мысль до максимально широкой аудитории, прежде чем власти осознают всю опасность его идей и примут меры. И действительно, очень скоро полиция начала изымать экземпляры "Кандида" по всей Европе и уничтожать станки, на которых они печатались. Ватикан внес труд Вольтера в список запрещенных книг. Однако все было напрасно: эта небольшая книга стала издательским феноменом XVIII века, интеллектуальным цунами, который не могли сдержать даже дамбы, возведенные совместными усилиями политической и религиозной властей.
Роман Вольтера рассказывает историю молодого Кандида, который без особого на то желания покидает родной дом, чтобы познать мир, "лучший из всех возможных миров", по словам его мудрого учителя метафизико-теолого-космологонии профессора Панглоса. Книга атакует бездеятельный, оптимистичный детерминизм, слепо доверяющий внешним силам - провидению, вере, богам или рынкам - полномочия претворять в жизнь перемены и трансформацию. Кандид сталкивается с чудовищным реальным миром бедности, мародерствующих армий, религиозных преследований, землетрясений и кораблекрушений, миром, где его невесте, прелестной Кунегунде, солдаты вспарывают живот, предварительно изнасиловав, а самого Кандида продают в рабство. Все это время Панглос продолжает проповедовать, что это лучший из всех возможных миров, пока Кандид, наконец, не задается вопросом: "Если это лучший из возможных миров, то каковы же другие?"
"Кандид" был попыткой Вольтера освободить Европу из тисков умственного рабства профессора Панглоса. Сегодня многие лидеры экономической ортодоксии находятся в плену подобного чудовищного оптимизма и нуждаются в освобождении от него. Сегодняшняя панглосова экономическая теория строится сверху вниз - на основании произвольно выбранных предпосылок и метафор из астрономии и физики. Эта теория описывает гармоничную вселенную, сшитую точно по мерке правящей теоретической моды. Альтернативная теория, которую некоторые из нас пытаются возродить, напротив, строится снизу вверх - на основании наблюдений за реальностью, зачастую равнодушной к экономическому развитию. Вместо того чтобы пытаться устранить препятствия на пути к процветанию, необходимо смотреть на развитие объективно - как на следствие сознательной и решительной политики.
Отличительная черта панглосовой логики в том, что все происходящее она объясняет вопреки здравому смыслу. Так, мировые финансовые организации иногда утверждают, что массовый исход отчаянно бедных людей из стран третьего мира, где они не могут найти работу, - это благо, потому что их денежные переводы безработным родственникам, оставшимся дома, улучшают общий баланс выплат в бедных странах. При этом ежедневно бесчисленное количество иммигрантов рискуют жизнью, пытаясь попасть из стран с избыточным населением в страны с избыточным богатством. Многие из них погибают в пути, а те, кто выживает, страдают от эксплуатации и враждебного отношения к себе в чужих странах - все ради того, чтобы спасти семьи от голодной смерти.
Другая особенность подобного мышления заключается в том, что базовые предпосылки модели "лучшего из всех возможных миров" никогда не ставят под сомнение. Факты реальности фильтруют таким образом, чтобы отсеять все наблюдения, противоречащие предсказанным последствиям. Если же реальность агрессивно заявляет о себе, как сегодня, объяснения изыскивают вне основной модели. Бедность провозглашают следствием расовых, культурных или географических особенностей; ее причину находят в чем угодно, кроме ортодоксальной экономической теории. Поскольку панглосова экономическая модель считается совершенной, ее провал просто обязаны объяснять неэкономические факторы.
Мысль Вольтера, а также причина, по которой власти делали все возможное, чтобы эту мысль искоренить, заключалась в том, что мир несовершенен, что каждый должен активно стараться его улучшить, а не пускать события на самотек. Чтобы сохранить гражданское общество, не говоря уже о том, чтобы достичь какого-то прогресса, необходимы усилия и постоянная бдительность. Реформы Просвещения и коммерческие общества, появившиеся тогда в Европе, были многим обязаны духу "Кандида". В XXI веке, когда мы начинаем осознавать величие космоса и случайность эволюции, мысль Вольтера о том, что мир, возможно, не был создан с учетом всех капризов и предпочтений человечества, должна казаться очевидной. Однако экономисты и политики сегодня твердят нам со всей уверенностью и авторитетностью мертвых теологов, что мир был бы идеален, начни мы только практиковать laissez-faire и позволь индивидуальным инстинктам, которые принято считать рациональными, свободно взаимодействовать друг с другом, безо всякого вмешательства, кроме самого необходимого. Некоторые даже утверждают, что нужно приватизировать основные общественные институты, например законодательную систему, и доверить все общество целиком чудесной гармонии рынка; предполагается, что теоретический совершенный рынок страхования в таком случае будет охранять нас от приватизированного правосудия.
Но гармония не является естественным состоянием общества. Наивно думать, что законы космоса (если они вообще существуют) всегда на стороне общества и что, слепо подчинившись им, человек достигнет гармонии. Веру в рынок зачастую трудно отличить от веры в провидение или в доброту божественной силы. С какой стати космос должен быть скроен по мерке таких идиосинкратических и исторически условных понятий, как "капитализм" и "глобализация"? Избавившись от фантастической идеи, что обогащением народов управляют законы природы, мы можем приступить к оценке того, как и почему определенные экономические принципы в прошлом оказывались для обогащения народов плодотворными и как мы можем использовать этот успешный опыт в будущем.
Критическая мысль Вольтера была, в частности, направлена против les economistes, группы, которую в истории экономической мысли называют физиократами (по аналогии с демократией - правлением людей, физиократия означает правление природы). Доминирующая сегодня экономическая наука считает, что ведет свое начало от физиократов, которые верили, что богатство народов должно происходить исключительно от сельского хозяйства. Однако физиократы доминировали на экономической арене недолго, а там, где они задержались у власти (как во Франции), их принципы привели к нищете и голоду. Почти все важнейшие европейские мыслители той поры - от французов Вольтера и Дидро до итальянца аббата Галиани и шотландца Давида Юма - были яростными антифизиократами. Даже во Франции, на родине физиократии, лучше всего продавались и были наиболее влиятельными экономические труды авторов-антифизиократов, а до Англии движение физиократов вообще не добралось. Борьба Вольтера с физиократами интересна нам среди прочего тем, что изучая одну теорию, мы одновременно получаем информацию об аналогичных теориях - тех, что приводят к аналогичным результатам в аналогичных обстоятельствах. Сегодня движение "Право на питание" (Right to Food) признает, что право человека на питание может входить в конфликт с принципами свободной торговли; в 1774 году, когда назревала французская революция, этот же аргумент звучал из уст французского антифизиократа Симона Ленге. Хотя антифизиократы и одержали тогда победу в плане практической деятельности, в сегодняшних учебниках по экономической науке эта победа не отражена. История экономической мысли существует в достойной изумления изоляции от того, что на самом деле происходило не только в экономической политике, но и в смежных дисциплинах, таких как философия - вотчина Вольтера.
Книга, которую вы держите в руках, начинается с описания типов экономического мышления, а продолжается рассуждением о том, почему необходимо положить конец почти всемирной монополии доминирующей сегодня экономической теории. Теория торговли английского экономиста Давида Риккардо, датированная 1817 годом, стала осью всемирного экономического порядка. Хотя мы видим, что свободная торговля в некоторых обстоятельствах делает людей беднее, а не богаче, правительства западных стран продолжают на ней самодовольно настаивать, а в качестве поощрения за ее принятие предлагают бедным странам большую финансовую помощь. Получается, что добрые намерения тех, кто призывает оказывать больше помощи бедным странам, служат прикрытием безрассудству сегодняшней экономической ортодоксии в ее практическом воплощении. Таким образом, пока идеализм и щедрость покрывают сюрреалистическую, а иногда криминальную и коррумпированную реальность, догма глобальной свободной торговли продолжает царить в мире. Понимание проблем, которые несет в себе правящая экономическая теория, и воскрешение альтернативных подходов - это необходимая отправная точка.
В первой главе книги рассказано о существующих типах экономической теории, а также о той разнице, которая зачастую существует между "высокой теорией" и практической реализацией ее экономических принципов. Во второй главе прослеживается череда авторов, которые сегодня считаются каноническими, от физиократов до Адама Смита с Давидом Рикардо и далее, до стандартной теории учебника по экономике. Этой ветви развития противопоставлен куда более старый и менее абстрактный Другой канон экономической науки, тот самый, который определял экономические принципы во времена, когда нынешние богатые страны совершали исторический переход от бедности к богатству; он сформировал, к примеру, успешную политику, которую Англия вела с 1485 года, а также породил План Маршалла, начатый после Второй мировой войны.
В третьей главе я утверждаю, что у истоков успешного развития лежит то, что экономисты просвещения называли эмуляцией {англ. emulation), а вовсе не сравнительное преимущество или свободная торговля. В данном контексте эмуляция - это имитация с целью сравняться или превзойти. Если племя, живущее через реку, сделало шаг в развитии от каменного к бронзовому веку, то ваше собственное племя стоит перед, выбором: придерживаться своего сравнительного преимущества в каменном веке либо попытаться эмулировать соседнее племя и выраcmи вслед за ним до уровня бронзового века. До Давида Риккардо никто не сомневался, что эмуляция -это лучшая возможная стратегия, так что исторически главным следствием теории торговли Рикардо стало то, что она впервые позволила оправдать колониализм с этической точки зрения. Мы полностью забыли тот факт, что все страны, которые сегодня богаты, обязательно проходили через период, когда эмуляция была их главной стратегией; мы объявили незаконными ключевые инструменты, необходимые для эмуляции. В третьей главе история экономических стратегий - знание того, какие стратегии в прошлом успешно способствовали развитию - используется для разработки теории неравномерного экономического развития. Сегодняшняя экономическая наука подобных научных изысканий не признает. Вместо этого в современной теории торговли экономическая гармония считается базовой предпосылкой. В защиту свободной торговли существует много аргументов, но теория Давида Рикардо, как утверждается в четвертой главе, к этим аргументам не относится. Детальное изучение экономики производства позволяет понять, что лучшие аргументы в защиту глобализации являются одновременно и лучшими аргументами против преждевременного вступления бедных стран в мировую экономику. Теория Рикардо оказывается верной во многих случаях, но причины, по которым она оказывается верна, неверны. Рикардианскую теорию высоко ценят как левые, так и правые политики, поэтому критиковать ее весьма сложно. Правые политики считают теорию торговли Рикардо доказательством того, что капитализм и неограниченная международная торговля - благо для жителей планеты. Преимущество свободной торговли доказывается на основании того, что экономисты называют трудовой теорией ценности, т.е. учения о том, что человеческий труд - это единственный источник ценности. На этой теории основывается также марксистская идеология. По моему мнению, трудовая теория ценности куда лучше подходила для того, чтобы убедить промышленных рабочих XIX века выйти на улицы, чем для того, чтобы объяснять происхождение богатства и бедности в современном мире. Польский математик Станислав Улам однажды спросил нобелевского лауреата по экономике Пола Самуэльсона в 1949 году утверждавшего, что свободная торговля приведет сокращению разницы в доходах во всех странах мира, известна ли ему экономическая идея, которая была бы универсально истинна, но при этом неочевидна? Самуэльсон назвал принцип сравнительного преимущества; согласно этому принципу, свободная торговля между двумя странами обязательно будет взаимовыгодной, если у них неидентичные относительные издержки производства. Получается, что тот, кто критикует философское основание доктрины свободной торговли, не просто подвергается нападкам со стороны обоих политических флангов - и левого, и правого, но ставит под сомнение притязания экономической науки на точность. Эта книга возрождает традицию, согласно которой экономика не только не является точной наукой, но и никогда не сможет ею стать.
В пятой главе утверждается, что во многих бедных странах мы наблюдаем процессы, противоположные развитию и прогресса - регресс и примитивизацию. Механизмы, приводящие к примитивизации, даны на примере Монголии, Руанды и Перу. Возвращаясь к приведенному выше примеру двух племен, можно сказать, что еще несколько десятилетий назад повсеместно признавалось, что даже не самое развитое племя может повысить свой уровень жизни, войдя в бронзовый век. Однако Берлинская стена погребла под собой понимание того, что лучше иметь в стране неэффективный сектор обрабатывающей промышленности, чем не иметь его вообще. Новая экономическая логика привела к падению уровня реальной зарплаты во многих странах Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки.
В шестой главе обсуждаются способы решения проблем бедности, которые в последнее время предлагает человечеству мейнстримовая экономическая наука. Чтобы найти лекарство от бедности, надо отличать базовые аспекты экономического развития от явлений, которые являются сопутствующими или даже симптомами проблемы. В главе утверждается, что из-за своего нежелания критически оценить основные метафоры, предпосылки и постулаты стандартной экономической науки, современные экономисты шли по длинной цепочке ложных следов: они искали корни проблемы где угодно, только не в системе производства. Те же люди, что стояли у власти в 1990-е годы, продолжают оставаться идеологическими лидерами процесса, который в конечном итоге должен привести к восстановлению экономики бедных стран. Это так же умно, как просить совета о градостроительстве у гунна Атиллы.
В седьмой главе я утверждаю, что знание исторического процесса развития может уберечь нас от стратегии, которая внешне кажется логичной, но в реальности может быть чрезвычайно разрушительной. Бедным странам навязывают свободную торговлю, а богатые страны в это время ограничивают импорт сельскохозяйственной продукции из стран третьего мира и субсидируют собственное сельское хозяйство. Мы придаем большое значение отказу от этой несправедливой политики, однако, как мы увидим на примерах из XVIII века, отказ от сельскохозяйственных тарифов - это давно известный прием из арсенала колониальной политики. Какой бы несправедливой ни казалась нам эта практика, если мы слишком сконцентрируемся на ней, то рискуем лопасть в панглосову ловушку: только при идеально свободной торговле и laissez-faire мечты об экономической гармонии претворяются в реальность. Сегодня ВТО утверждает, что южные страны остаются бедными, потому что северные защищают свое сельское хозяйство. Я пытаюсь доказать: чтобы голодающий юг разбогател, недостаточно просто дать ему возможность продавать свои продовольственные товары на север.
Мы не сможем сделать бедных богатыми при помощи прямолинейной, наивной доброты. Мир настолько сложен, что надо думать о системных и долгосрочных результатах наших действий. Вполне естественно, что люди, которые видят отсталое сельское хозяйство Африки, хотят помочь Африке, сделав это сельское хозяйство эффективней. Однако философ и экономист времен Просвещения Давид Юм предполагал, что лучший способ увеличить эффективность сельского хозяйства - пойти кружным путем и увеличить сначала эффективность обрабатывающей промышленности; исторические факты последней тысячи лет подтверждают его идею. В экономической науке периода Просвещения поиск оптимального баланса между разными экономическими секторами считался одной из важнейших задач; сегодня же эта задача полностью забыта.
Если мы сами станем есть меньше, в третьем мире еды от этого не прибавится: сегодняшний голод - это следствие недостаточной покупательной способности, а не недостаточного количества еды в мире. Точно так же, закрыв сельское хозяйство стран "первого" мира, мы не поможем развить его третьем мире. В книге я утверждаю, что нам необходимо заключить сделку, согласно которой странам "первого" мира разрешалось бы защищать свое сельское хозяйство (но не разрешалось бы скидывать излишки его производства по бросовой цене на мировые рынки), а странам третьего мира разрешалось бы защищать свою обрабатывающую промышленность и сектор продвинутых услуг. Это единственная политика, которая в последние 500 лет обеспечивала странам успешное экономическое развитие.
Человечество забыло, как богатели многие страны, а ведь прошло всего 50 лет. Теперь наши попытки решить проблему бедности, пусть и предпринимаются из самых лучших побуждений, направлены лишь на облегчение симптомов бедности, а не на искоренение ее глубинных причин. В главе рассказывается о составляющих проекта "Цели тысячелетия": в два раза сократить количество людей, живущих на 1 долл. в день, уменьшить количество голодающих и больных, снизить детскую смертность, способствовать распространению образования и улучшению экологии. Я утверждаю, что цели тысячелетия и кампания по борьбе с бедностью ориентированы скорее на облегчение страданий, которые приносит людям бедность, недостаточно уделяя внимания структурным изменениям, которые способствовали бы экономическому развитию бедных стран. Сегодняшний подход приведет не к созданию демократии и развития, какими бы благородными ни были намерения его идеологов, а к разрушительному благотворительному колониализму, позволяющему богатым странам сохранять свою власть над бедными. Я не хочу сказать, что мы не должны пытаться облегчить страдания бедных путем денежной помощи, но мы должны решить другую, не менее важную задачу - как бедным странам стать богаче без нашей помощи. Сторонники свободной торговли часто прибегают к подобным аргументам, защищая свою политику, но между ними и мной есть принципиальное различие: когда я говорю, что для бедняков мира развитие важнее помощи, то выступаю за развитие, которое послужит интересам бедняков, и против того, чтобы они пассивно принимали денежные переводы, которые в итоге приведут их к скрытой форме колониальной зависимости.
В заключительной главе рассказывается, как создавать страны среднего достатка, в которых все граждане имеют цель и право на предметы первой необходимости и предметы минимальной роскоши. С точки зрения теории и экономической политики, чтобы этого достичь, не требуется радикальных мер. Требуется лишь вернуться к стратегиям торговли и развития, которые были в ходу сразу после окончания Второй мировой войны, в том виде, в котором они были зафиксированы, например, в 1948 году в Гаванской хартии ныне не существующей Международной организации торговли. Иными словами, требуется подчинить абстрактную цель установления свободной торговли другим целям, напрямую связанным с благосостоянием людей.
Эту книгу я писал преимущественно для трех групп читателей. Во-первых, главная теоретическая задача этой книги состоит в том, чтобы показать моим коллегам-экономистам, почему стандартная теория международной торговли в том виде, в каком она сегодня применяется, неуместна и даже вредна, когда в торговые отношения вступают страны, находящиеся на разных уровнях развития. Теоретическая база этой книги - эволюционная, или шумпетерова экономическая наука, с добавлением давно известных и современных элементов теории исторической и институциональной школ. Экономическая теория Йозефа Шумпетера (1883-1950) сегодня в моде, эта книга верна предпочтению, которое Шумпетер оказывал учениям континентальных экономистов перед теориями их британских современников, Адама Смита (1723-1790) и Давида Рикардо (1772-1823). Вспомним, что вердикт Шумпетера относительно абстрактной теории Рикардо был весьма однозначен: "Это превосходная теория, которую никогда нельзя будет опровергнуть,- в ней есть все, кроме смысла". Так же как главные экономисты XX века Джон Мейнард Кейнс (1883-1946) и Йозеф Шумпетер, эта книга защищает принципы до-смитовой экономической науки, так называемого меркантилизма. Профессиональным экономистам, вероятно, интереснее покажутся приложения к книге.
Во-вторых, я хотел, чтобы читатели, которые не имеют специального образования, закончив читать книгу, поняли ее главную мысль. Сложный экономический язык, который я попытаюсь демистифицировать, маскирует неоспоримый факт: богатые страны разбогатели благодаря тому, что десятилетиями, а иногда и веками их правительства и правящая элита основывали, субсидировали и защищали динамичные отрасли промышленности и услуг. Все они эмулировали наиболее процветающие страны своего времени, развивая производственные структуры в тех областях, где был сконцентрирован технологический прогресс. Таким образом, они создавали ренту (прибыль, превышающую нормальный уровень дохода), которая распространялась на капиталистов в форме более высоких прибылей, на рабочих в форме более высоких зарплат и на правительство в форме больших налоговых поступлений. По сути своей колониализм - это система, которая стремится не допустить развития этих эффектов в колониях. Колонии (бедные страны) специализируются на видах деятельности, для которых типична хотя бы одна из следующих черт: во-первых, скорее убывающая, чем возрастающая отдача; во-вторых, они лишены потенциала по накоплению знаний и технического опыта; в-третьих, плоды этого накопления, вместо того чтобы приводить к богатству самой страны, приводят к снижению цен на ее продукцию для покупателей из богатых стран. То, что мы называем развитием, является рентой, основанной на знании и технологиях, и эту ренту зачастую подкрепляет, а не наоборот, свободная торговля между странами, стоящими на разных уровнях развития. Из этого следует, что одни страны специализируются на богатстве, а другие в соответствии со своим сравнительным преимуществом - на бедности.
И профессионалы, и непрофессионалы должны оценить тот факт, что основная разница между богатыми и бедными странами в том, что все богатые страны прошли этап развития без свободной торговли, который в случае своей успешности приводил к тому, что свободная торговля становилась им выгодна. Эта стадия в истории нынешних развитых стран сегодня запрещена: бедным странам не разрешается эмулировать экономический строй богатых стран. Рынки способны чудодейственным образом искоренить бедность не больше, чем решить проблемы глобального потепления или загрязнения окружающей среды. Только уверенная в себе и решительно настроенная общественность богатых стран может обеспечить правительствам бедных стран возможность свободно принимать решения, которые были бы выгодны жителям этих стран. Это значит, что мы должны отвергнуть и предполагаемую рациональность ортодоксии свободной торговли, и этичность "справедливой" системы глобальной торговли. Справедливая торговля в сегодняшнем мире может вообще не коснуться проблемы нищеты. Это значит, что мы должны следить за своими правительствами, чтобы они не вмешивались во внутренние дела бедных стран. Эти меры гораздо скорее, чем агитация за снижение тарифов на сельскохозяйственную продукцию, помогут бедным людям во всем мире.
В заключение я хотел бы обратиться к тем, кто живет в бедных странах, к третьей группе моих читателей. Я надеюсь, что эта книга поможет вам понять механизмы создания богатства и бедности и создаст понятийный аппарат, в рамках которого можно будет начать обсуждение способов искоренения бедности в ваших странах. Понимание этих механизмов положит начало обсуждению проблемы и поможет найти стратегию, которая заполнит свободное пространство для политических маневров, которое сейчас открывается для бедных стран. Я постарался не указывать, что считаю нужным сделать для стимуляции развития, но предположить, что посоветовали бы сделать великие инженеры развития Европы и Соединенных Штатов. Я надеюсь, что итоговой будет следующая идея: чтобы понять причины процветания Европы и Америки, надо изучать стратегию и тактику тех, кто это развитие создавал, а не советы их забывчивых последователей.
Эрик РАЙНЕРТ
======================================
Обсуждение книги
Мнение высказывает Валерий Фадеев, директор ИНОП, главный редактор журнала «Эксперт», член Общественной палаты РФ22 Апреля 2011, 17:38:32
Я не был на дискуссии, я до неё не добрался из-за пробок. Но это одна из немногих разумных книг, вышедших за это время. Вообще, экономическая наука находится в глубоком упадке, уже несколько десятилетий. И Райнерт пытается вернуть какую-то традицию, традицию более глубокого, неизмененного взгляда на экономику. Я не могу сказать, что книга самого Райнерта чрезвычайно глубока, но тем не менее она скорее находится в русле старой экономики, до той поры как экономисты и студенты были оболванены новой экономической войны, восторжествовавшей после войны или скорее в семидесятые.-восьмидесятые годы. Книга Райнерта очень важна для России, потому что мы тут оболванены в ещё большей степени. Хотя нельзя сказать, что у нас нет экономистов думающих, но мейнстрим, безусловно, одурманенный. Вы знаете, у нас принято считать, как я недавно слышал на одной важной тусовке, среди экспертов мнения существует консенсус. Вот и у нас, к сожалению, существует консенсус и почти невозможна дискуссия. А книга Райнерта она важна именно в этом плане - в плане возрождения дискуссии. Дискуссия невозможна не потому что злые политические силы мешают этим дискуссиям, а потому что дискутировать стало не о чем. Восторжествовала в экспертной среде одна точка зрения, чрезвычайно искажающая экономическую реальность. Эта книга может помочь задумать о том, как в реальности функционирует современная экономика. Она направлена на тех, кто ещё в состоянии воспринять хоть что-то похожее на экономическую науку.
Мнение высказывает Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений, кандидат политических наук22 Апреля 2011, 17:38:32
Если честно, в этой книге нет ничего такого сенсационного, абсолютно неожиданного, но она отражает поворот в интеллектуальном знании, который выражен её успехом. Собственно, эта книга стала очень популярной и на Западе, и, в общем-то, похоже, будет весьма популярна и в России, что свидетельствует о том, что неолиберальная парадигма экономического развития вызывает все большее сомнение и не только критику слева и критику со стороны той части общества, которая страдает от этой политики, но и растущее недовольство, растущее сомнение у средних слоев, среди представителей даже политической элиты, экспертного сообщества, - мы видим начало определенного идеологического разворота.Эта книга и то, что она получила уже массу позитивных рецензий, это всё свидетельствует о том, что она является определенным симптомом поворота общественного мнения экспертного сообщества в России.Собственно, дискуссия нужна была для того, чтобы, во-первых, высказать свои мнения, поскольку нам, с одной стороны, Колташову, мне и многим другим в целом книга эта очень симпатична и вызывает поддержку, но, с другой стороны, она вызывает и определенные вопросы, как политические и неполитические. И ещё у неё есть целый рядпоклонников в России, в основном журнала “Эксперт”, люди, которые воспринимают эту книгу как руководство к действию.И в этом смысле было очень интересно сопоставить мнения, потому что видно, как некий поворот формируется, когда люди начинают понимать, насколько необходимо возрастание роли государства, насколько ограничены возможности рынка, насколько очевидна необходимость реиндустриализации как единственного сценария развития. Растут либеральные рыночные методы экономической политики, но в этом плане есть всеобщее настроение.С другой стороны, например, мы считаем что книга Райнерта на самом деле недостаточно радикальна в своих подходах и в большей степени основана на упрощенной политике государства: когда все проблемы, которые связаны с развитием, организуемым государством, недооцениваются и игнорируются.Именно потому что государство должно играть важную роль в развитии, и просто потому что никаких других вариантов даже в либеральных моделях не существует, именно поэтому мы предполагаем вопрос о природе и о механизмах государства, его сущности, принципиальным.Дискуссия прошла успешно, потому что было очень много людей, в магазине Циолковского не хватало места, - а это показатель. Ну, кроме того, были достаточно качественные выступления, осмысленные, толковые. Потому что дискуссия иногда выливается в шумиху некоторую (у нас тоже такое бывает), либо в то, что каждый высказывает свое мнение, в общем, практически не слушая окружающих. Я думаю, что эта дискуссия была хорошая, потому что были выступления, в которых человек где-то совпадал с нами, а где-то не совпадал, - это очень хороший прецедент дискуссии. Когда люди вообще ни с чем не согласны, тогда дискуссия делается вообще невозможной. Для того, чтобы была дискуссия или спор, нужно, чтобы было поле согласия - допустим, если вы на 70% согласны, на 30% несогласны, тогда вам очень интересно и полезно подискутировать. Это хорошая, интеллектуальная работа, и мне кажется, что это был именно такой случай, - когда есть баланс совпадений и несовпадений взглядов, возникает спор
Мы в вихре несемся на карусели за подвешенной к носу морковкой, всегда не хватает время и денег, но несколько секунд или пару $ можно найти...
В современном мире с учетом затрат на сложно организованную пропаганду, переубедить кого то, что Мы стоим на голове, не решаемая задача, но, можно найти тех кто понимает чем это всем грозит и главное готов действовать. Построим мы скоро Единый и Справедливый мир на планете или уйдем все в ядерную печь, во многом зависит от того, найдется ли, пока все относительно спокойно, среди семи миллиардов "одурманенных" , несколько тысяч человек, по случаю соскочивших с "высокой карусели", но не разбившихся насмерть... Раз, журнал КАСС к вам как-то попал, если вы не все поймете в нем и даже если не поймете ничего (дело не в чьем то "дебилизме") Очень прошу ВАС, скиньте пожалуйста эту страницу своим знакомым ее адрес здесь http://www.casocialism.com/2012/09/blog-post_16.html
В "добром" фильме, (тот редкий случай когда фильм лучше трейлера), которые мы практически перестали делать (имея безбрежные ресурсы, в.ч. талантливый народ) "Тимур и его команда" наглядно показали: через шесть рукопожатий все знакомы друг с другом, не знаем, где найдем, где потеряем и не так уж мы плохи...Как и фильм, Справедливый мир пока кажется новогодней сказкой-НО ... Послав страницу , Вам хуже точно не будет, "удар" совершенно не скрываясь беру на себя, а если пятидесятилетний парень "по случаю" пройдя путь от- ПТУшника до Независимого политика, через фабриканта, депутата, нищего, биржевого спекулянта, не ошибся в расчетах... "На деда мороза рассчитывай, а сам не плошай..."
Игорь Лященко
Не смотря на то что в книге есть много важного, сожалению в книге допущена та же ГЛАВНАЯ ошибка как и во все иных, не учтена специфика человека как биологического вида со всеми вытекающими последствиями
ОтветитьУдалитьУбедительно Прошу посмотрите КАС он очень постой и его суть уложена в одном предложении: что бы построить на земле Справедливое общество людям всего лишь нужна без революционная замена внешнего дорогого и неэффективного, для большинства, в первую очередь из-за коррупции, регулирования жизни людей , в виде государства бюрократов, на внутренне саморегулирование, "сидящее в голове каждого человека", недорогое и, главное, неподкупное.
Еще 3 года назад это было не реально и всего через 3-15 лет будет снова не реально , потому, что строить будет уже многие тысячелетия НЕ КОМУ !!!
А в ответ .....тишина